Юность, обожженная бедой

Доказательства вины в доносе были слабоваты, поэтому на чердак подбросили револьвер

Люди и судьбы

Виталий ЦЕЛИЩЕВ

За празднично накрытым столом сидят нарядно одетые пожилые люди. Но пришли они в Дом культуры не на праздник. Потому что назвать «День памяти жертв политических репрессий» праздником нельзя.

Дети репрессированных. На их долю пришлось немало горя и страданий. Вот обстоятельно, неторопливо устраивается у стола женщина с добрым выразительным лицом, аккуратно поправляя прическу, шарфик. Это 84-летняя Клавдия Степановна Бабина. Ее мать, Ольга Васильевна, была замужем за Павлом Ивановичем Ивачевым, героем Гражданской войны. Но супруг погиб в 1918 году. Вышла замуж второй раз, за Степана Филипповича Бабина. До войны у четы родилось четверо детей: Ирина, Борис, Клавдия и Виталий. Глава семьи работал в системе наркомата лесной промышленности, руководил строительством лесоучастков в Соликамском и Усольском районах.

Вспоминает Клавдия БАБИНА: Строили жилье, столовую, баню. Отец сдавал лесоучасток тогда, когда лесорубы отправляли на сплав древесину первого лесозаготовительного сезона. Затем он вместе с нами переезжал на новое место и снова руководил строительством участка.

Последний в своей жизни лесоучасток Степан Филиппович построил в Соликамском районе. Судя по его трудовой биографии, был он человеком грамотным, энергичным, обладал талантом руководителя.

Но кочевая жизнь с четырьмя детьми имела свои минусы. Супругам хотелось, чтобы дети получали образование в одной школе, а не меняли их постоянно. Поэтому в 1940 году приехала семья Бабиных в Усолье. Сняли квартиру. Отец купил сруб на вывоз в деревне Петухи и успел перевезти его в Усолье. Но построить дом для семьи не успел.

Назначили Степана Филипповича руководить мыловаренным предприятиям, где работало всего двое рабочих. Такой масштаб, конечно, не устраивал человека, привыкшего возглавлять крупные строительные бригады, созидать, быть в гуще событий. Он объединил мыловаренную мастерскую с пимокатной, где изготовляли валенки, и с «обезжиркой». «На «обезжирку» брали ткани, уже использованные на заводе. Обезжиривали их от технических масел и шили рукавицы, фартуки», – рассказывает Клавдия Степановна.

Но не всех радовали успехи эффективного руководителя. Кто-то из зависти написал донос в НКВД, в котором обвинил Степана Бабина в антисоветской деятельности. И готово обвинение по статье 58 УК РСФСР. Случай не редкий. Так тогда сводили личные счеты, клеветали на людей из-за карьерных побуждений.

10 июля 1941 года за Степаном пришли. Пришли, как обычно, ночью. Вероятно, доказательства вины в доносе были слабоваты, поэтому на чердак подбросили револьвер. А это статья 182 УК РСФСР – незаконное хранение оружия. И увезли арестованного в Березники. Узнав об этом, приехали люди, строившие с ним лесоучастки. Приехали, чтобы доказать на суде, что он не виновен. Их в 24 часа выслали из Березников, объявив, что судить Степана Бабина будет зловещая «тройка».

Клавдия БАБИНА: Сестру Иру выгнали из комсомола, перевели из лаборантов в уборщицы. Но беды ее на этом не кончились. В то время переправа через Каму была на весельных лодках. Набивалось в них много народу, так как за опоздание на работу можно было попасть под суд. А вечером после смены люди спешили домой. Весной, в ледоход, Ира, работавшая на Березниковской ТЭЦ, во время посадки в лодку упала в воду. Иру вытащили из ледяной купели, но пока она добежала до завода, простыла. Заболела менингитом и умерла.

Неторопливо ведет свой рассказ Клавдия Бабина. Рассказ о трудной, во многом трагичной истории своего детства и юности…

Ольгу Васильевну нигде не брали на работу. Из съемной квартиры пришлось перейти жить в баню. Было голодно. Постоянными проверками надоедали милиционеры. Ощущать себя отверженными было тяжело. Помогали дедушка с бабушкой, которые жили в Усолье.

Во время войны большинство жителей тыла испытывали нехватку почти всех необходимых товаров и продуктов. Особенно ценились хлеб, соль, спички. Ведь они требовались каждый день.

Клавдия БАБИНА: Дедушка с бабушкой работали на соляных ваннах. Накипь с солеваренных котлов отбивали и закапывали в землю. Дедушка показал нам это место. Мы откапывали зарытое. С одной стороны была земля, с другой – ржавчина от котлов. Мы их счищали и получали плиточку соли. Я везла соль в Кизел. Шахтеры там получали хороший хлебный паек, меняла соль на хлеб или мыло. В Усолье меняла мыло на хлеб.

Баню, в которой прожили всю войну, нужно было отапливать. Топили «топляками», выловленными в Каме. Распиливали на берегу, а потом тащили на санках к дому.

Но постепенно наладились дела у матери. Мир не без добрых людей. Директор пивзавода Акулов знал и уважал отца, он принял Ольгу Васильевну на завод бродильщицей, и она проработала там до пенсии.

В 1943 году начала приносить домой зарплату и 15-летняя Клава. Беда и трудности не сломили ее характер, а, скорее, закалили его. Знакомая семьи устроила ее работать в сберкассу контролером. С работы шла на военные сборы. Прошла курс молодого бойца и устроилась в школу библиотекарем и военруком у девочек-старшеклассниц.

После войны Клавдия Степановна отработала на швейной фабрике почти 30 лет: сначала швеей, потом мастером. Но вот фабрику перевели в Березники. Активную жизненную позицию Клавдия Степановна унаследовала, видимо, от отца. Она написала письмо в министерство легкой промышленности, собрала подписи. В письме министру сообщалось о том, что после перевода фабрики в Березники усольским швеям стало негде работать по своей специальности. Вскоре в Усолье открыли филиал швейной фабрики. До пенсии работала Клавдия Бабина в этом филиале. До сих пор вспоминает, какой дружный коллектив сложился там.

Выйдя замуж, она оставила себе фамилию отца – Бабина. Воспитали с мужем двоих детей. Сегодня радуют их своим вниманием внуки.

Вечер, посвященный памяти жертв политических репрессий, закончился. Бережно поддерживая бабушку Клаву под руку, ведет ее по лестнице к выходу из ДК внучка, Аня Лапаева, одаренная воспитанница ДШИ…

Ветераны благодарят администрацию Усольского городского поселения, организовавшую эту встречу.

для справки: Особая «тройка» НКВД СССР. Председатель – местный начальник НКВД. Члены: прокурор и обычно местный секретарь ВКП (б). Суд «тройки» не предусматривал защиты подсудимого адвокатами или свидетелями. Однако судил неутомимого строителя лесоучастков Молотовский областной суд. И 1 октября 1941 года приговорил к пяти годам лишения свободы по статье 182 и к 10 годам лишения свободы по статье 58 ч. 2. Статья «расстрельная». Вот выдержка из нее: «Захват власти в центре или на местах в контрреволюционных целях». Попытка сделать это, скорее всего, и была вменена в вину Степану Бабину. Последнюю весточку от кормильца семьи принес освободившийся из заключения парень, работавший когда-то у Бабина в строительной бригаде. Он сообщил: «Я сидел в Соликамской тюрьме. Там разместили этап, отправляемый на север. Я увидел среди заключенных Степана Филипповича. Крикнул ему: «А вас за что?» Он ответил: «За непочитание родителей». Крепкий мужской стержень был в душе у этого человека. Тюрьма не сломала его, не заставила согнуться. Он сохранил в этих суровых условиях и человеческое достоинство, и даже чувство горького юмора. А в 2002 году пришла к дочери еще одна заключительная весточка в виде справки. Справка гласила, что Степан Филиппович Бабин был осужден незаконно и полностью реабилитирован. Как же жилось семье без хозяина? Практически вместе с личной бедой на семью обрушилась общая, и очень страшная – война. Семья репрессированного и в этих условиях подвергалась преследованиям.